Для этого, конечно придумана масса способов, чтобы отвлечься. Но помимо каких-то очевидных и проявленных во вне действий - заедание, употребление веществ изменяющих сознание и прочие прелести - есть еще и ментальные действия. Вот, например, интеллектуализация. Сейчас мне уже не обязательно обращаться к алкоголю, наркотикам или еде, чтобы отвлечься от своих неприятных чувств. Сейчас я могу просто удариться в поиски причин. Что дает этот поиск?

Надежду. Он дает надежду на избавление, на прекращение дискомфорта. Кажется, что если я пойму, почему мне грустно, тогда мне перестанет быть грустно. А что, если допустить, что не станет? Может, конечно, в каких-то случаях и станет, но в большинстве своем, так не происходит. Да и причины, в большинстве своем, сомнительные. Какое значение имеет сейчас то, что было сказано мне 20 лет назад, даже если это было что-то очень обидное и я уже разобрала эту обиду на терапии и осталось лишь воспоминание, словно кожура от семечки?

Я периодически ловлю себя на том, что вновь пытаюсь привязать маму с папой, каких я помню из детства, и каких-то еще людей к тому, что чувствую сейчас. И даже если те воспоминания имели место, даже если они как-то сказались на мне, то чем этот факт способен повлиять на настоящий момент?

Я иногда глубоко проживаю печаль и скорбь. Иногда я, кажется, скорблю со всем миром. Никакая причина из моего детства не способна «перекрыть» это объемное, глубокое, тотальное чувство. Защитным механизмам психики тут не устоять. И что остается? Как обычно, путь один – идти навстречу, открываться любому чувству. И не важно, есть у него причины в моей личной истории или оно уходит корнями в какое-то коллективное бессознательное – если оно проявляется прямо сейчас, то прямо сейчас я могу ему открыться. Да, тогда оно становится ярче и, возможно, болезненнее. Но сколько в этом правды, сколько прозрачности!

Я замечаю, как в действительности мало умею жить, как мало действительно полезных в жизни навыков мне дали в школе, в универе, в семье. Мне не говорили, как понимать свои чувства, как проживать те, которые мне не нравятся, как все чувства воспринимать как имеющие право на существование. В моей голове полно барахла на подобие того, что «надо быть дружелюбной и улыбаться», а «грустных никто не любит». Поэтому грусть и печаль кажутся какими-то лишними и неуместными, особенно если ты прошел терапию и практикуешь медитацию.

Вопрос интересный мне задали недавно: «Буду ли я умиротворенным, если буду медитировать?» Откуда эти стереотипы? Они еще больше добавляют в эту корзину с барахлом в голове. Ведь теперь не только «грустить глупо/нельзя/стыдно», но еще и «если ты медитируешь, ты должен быть доволен и умиротворен, а если грустишь, то неправильно медитируешь». Конечно, я сильно утрирую. Но прикол в том, что никто не учил меня грустить. И я учусь этому сама.

Учусь сначала понимать, что грущу, потом позволять себе грустить, потом отпускать попытки понять причины. А потом оставаться в этом столько, сколько нужно и отпускать саму эту грусть, когда замечаю, что она уже прошла. Уделять внимание самому чувству, а не мыслям о нем. Меня учили думать, но не чувствовать, а теперь вот прекрасное время для самообразования. Оказывается, можно даже грустить и печалиться в удовольствие – это удивительно сближает и объединяет со всем миром, с людьми, с природой и дает ощущение того самого «единства в многообразии» – нас всех так много, но печаль у нас одна.