Когда я решила писать о том, как практика осознанности проявляется в моей обычной жизни, мне показалось, что примеров настолько много, что об этом можно рассказывать бесконечно. Но сейчас я понимаю также и то, что, в каком-то смысле, все эти примеры в корне своем об одном и том же – о развитии навыков сосредоточения, ясности и равностности и проявлении их в разных сферах и ситуациях. Об умении ясно распознавать, что происходит в моменте и не отворачиваться от этого, а присутствовать во всей своей полноте.
На словах всё выглядит красиво. Но психотерапия, в процессе которой я нахожусь сейчас, показала, насколько избирательно я оказалась готова не отворачиваться от того, что происходит в моменте. Есть ситуации, чувства и состояния, которые принимать и проживать осознанно уже достаточно просто, это происходит как-то само собой. Однако же, как выяснилось, некоторые свои чувства, реакции и проявления себя самой я не могу принимать и проживать. Оказалось, что во мне целый океан самокритики и самоосуждения в некоторых вопросах.
Это было неприятным для меня открытием, ведь я считала, что уже знаю про принятие себя и знаю, как это чувствуется изнутри. Но то, что я называла "принятием себя" оказалось очень условным. Под условностью я имею в виду буквальное наличие одного условия – я готова принимать себя при условии, что то, что мне надо принимать, входит в какие-то "пределы допустимости", которые неосознанно существовали в моей голове долгое время. Например, принимать себя уставшей и из-за этого раздражительной я могу, так как это входит в мои "пределы допустимости" – есть уже в голове убеждение, что это "ок" и нормально; принимать себя не знающей что-то в какой-то области я тоже уже могу, хотя когда-то и это было очень сложно; а вот принимать себя в состоянии маленького ребенка, проживающего свою травму, например, как это "вскрылось" на терапии, я не очень-то и могу. Причем дело даже не в том, что не могу потому, что не хочу – а в том, что не умею. А это уже про навык самосострадания.
Самосострадание сейчас в тренде. Умные люди говорят и пишут о том, что одного равностного (читай: безоценочного, нейтрально) восприятия всего происходящего не достаточно, что осознанность неразрывно связана с состраданием и добротой по отношению к себе. "Если вы не воспринимаете осознанность в некотором глубоком смысле как «сердечность» (heartfulness), то вы не понимаете по-настоящему эту идею" – писал Джон Кабат-Зинн. Сердечность. Какое красивое слово.
Сейчас я знаю, о чем оно и как оно ощущается изнутри. И оно совершенно не о том условном принятии, когда я готова признать факт наличия дискомфортных чувств, но хочу поскорее их изменить, будто у меня есть кнопка "next". Оно о том, что я могу принять себя даже с этой своей самокритикой, вместо того, чтобы пытаться "включить" в себе равностность и нейтральность по отношению к своим чувствам.
Моя терапия в какой-то момент оказалась очень болезненной. Было ощущение встречи с той крайней степенью страдания, от которого я всю жизнь отворачивалась, будучи не в силах идти этому навстречу. Даже когда так много всего, казалось бы, уже было проработано и действительно с любовью принято. Был довольно интимный момент в моей терапии, но он многому научил меня, поэтому я считаю важным рассказать об этом. На одной из консультаций я окунулась в чувство одиночества, покинутости и страха, испытанные во время травматичного опыта, я расплакалась, а психолог своими действиями воссоздала у меня в ощущениях образ поддерживающей мамы – она обняла меня и гладила по спине, пока я лежала у нее на коленях и рыдала. Я знаю, что у всех специалистов свой подход к взаимодействию с клиентами. И я уже проходила терапию с четко выдержанной дистанцией между терапевтом и клиентом. Но сейчас речь о Кризисном центре для женщин, переживших насилие и там с клиентами работают так - там нас гладят и обнимают с нашего разрешения, если это уместно и является нереализованной естественной потребностью. Там нас учат самосостраданию через сострадание нам.
Этот опыт дал мне очень многое – тут и позволение себе самой окунуться в свою боль, и бесконечная жалость к себе, смешанная со скорбью и бессилием, и риск довериться другому человеку в этой своей боли и ощущение женской глубокой устойчивой поддержки. И то самое сострадание, которого так не хватало. Оно было будто бы недостающим элементом в спектре моего чувственного диапазона. Мне сострадали и я запомнила это ощущение, впитала его каждой клеточкой своего тела.
Оказалось, что вместо того, чтобы искать ресурсы для встречи с этой болью, было необходимо осознать, что сама эта боль и есть ресурс. Страдание, если от него не отворачиваться, способно трансформироваться в самосострадание.
В какой-то степени самосострадание для меня о том, что я наконец-то целиком и полностью прочувствовала всё то, от чего хотела убежать, и посочувствовала себе сама. И это про исцеление, про любовь и свободу. Теперь я знаю, что это такое. И образ родителя, поддерживающего своего ребенка в сложных чувствах, очень подходит мне. Когда мне трудно принять свои чувства, я вспоминаю о том, каково это - быть ребенком, которого принимают во всех его противоречивых, стихийных и таких объемных чувствах. Быть родителем и опорой для самой себя - очень интересная практика. Думаю, она про целостность, про интеграцию своих отвергнутых по каким-то причинам частей и про сострадание себе самой за все те истории, которые приключились на пути.
Почувствовав сострадание от другого человека по отношению ко мне, я поняла, как это чувствовать по отношению к себе и теперь могу проявлять это и по отношению к другим. Сострадание другим – это не про попытки изменить их чувства, развеселить, когда грустно или сказать, что всё нормально и нечего тут переживать. Это, в первую очередь о том, что я принимаю другого во всей необъятной глубине его боли, печали, грусти. Просто принимаю, не отворачиваясь, не прикладывая никаких усилий. И вот это уже, наверное, про настоящий навык равностности, но окаймленный той самой любящей добротой, которая создает ощущение безопасного пространства, на фоне которого может проявиться и исцелиться любая боль.
